История о трёх учениках
07.12.
Последние осенние дни, казалось, хотели восполнить всё то, что не дало лето.
За неделями мрачного, покрытого тучами неба, шквального ветра, дождей и страшных гроз вдруг несколько ясных дней. Листва, уже тронутая пёстрым, медлила опадать с деревьев, неподвижно висела на ветвях и купалась в тёплых лучах солнца. Прямо, свечой, поднимался в небо дым из дымоходов маленького городка и терялся в молочно-голубой выси.
Жители городка однако не наслаждались прекрасной осенней погодой, многие её даже не замечали. Они пережили волнующие дни. Было многое, что обсуждалось, предполагалось. Приезжала полиция из большого города, задавала тысячи вопросов, но вынуждена была в конце концов уехать, не в силах помочь.
Трое молодых людей, учеников старших классов, по 18 лет, сбежали. Однажды вечером они не вернулись домой. Родители троих как окаменели от ужаса. Они днями были заняты работой, своим делом, иногда и ночами. Сначала исчезновение детей они и не заметили, так как нужно было подсчитать дневную выручку, обновить декорацию витрины, запереть двери лавки, отнести деньги в кассу… Наконец, они рады были присесть перед телевизором. «Где это опять носит Петера?» — проворчала госпожа Монфельд меж двумя фильмами. «Йохен же должен был покосить газон», — недовольно замнтил господин Зебальд. «У Вольфганга вроде бы новая подружка», — сообщила сестра Вольфганга Рита, но родители не вникали.
Забеспокоились они только, когда на следующее утро выяснилось, что кровати сыновей не тронуты, что их место за завтраком пустует. «Нет сладу с парнем», — сказала госпожа Монфельд. И мужу: «Тебе стоит с ним поговорить». «Йохен стал настоящим бродягой», — высказался господин Зебальд. «Это не раз», — сказала Рита, — «что мой брат не ночует дома».
Но когда парни и вечером не вернулись, скоро весь городок взволновался. Звонили, разыскивали, причитали. Наконец, сомнений не осталось. Трое уехали на машине Вольфганга. Они не взяли никакой одежды, не тронули деньги со сберегательных книжек, только в комнате Петера не было гитары. «Мы надрывались, создавали дело, ничего не знали кроме работы, всё делали для детей… И это благодарность!» — возмущался господин Зебальд. «У Петера было всё, что он хотел. У него собственная комната, самая дорогая стерео-аппаратура, карманных денег предостаточно», — сказала госпожа Монфельд. «Ну, чего ему ещё не хватало?» «А я ещё господину сыну подарил к 18-летию подарил машину! Вот чек», — сказал Ритин отец.
И вдруг родители поняли, что ни магазин, ни касса, ни дом совсем не важны. Они искали своих сыновей долгие дни. Но от них не было ни следа. Несколько недель позже, когда пёстрая листва уже давно облетела, и выпал первый снег, в городке появились новые темы для пересудов, и только случайно зашла речь о трёх пропавших парнях.
Молодые люди тем осенним днём действительно уехали на машине Вольфганга. «В гнезде ничего интересного», — сказал Петер. «Мы едем сегодня в город». Они там шатались весь день, зависли вечером в одном кабаке и только в полночь отправились. Вольфганг хотел сделать большой крюк, так как им хотелось погонять на скорости по ночному шоссе. А потом заглох мотор. В довольно-таки отдалённой местности машина ещё покатилась и остановилась. Они попытались её завести, но даже Петер, довольно хорошо разбиравшийся в машинах, не мог найти причину. Они осмотрелись, нет ли где дома. Недалеко от дороги на похожем на парк участке была большая вилла. Они пошагали через тёмный парк к светящемуся зданию.
«Там ещё кто-то не спит. Мы можем хоть позвонить», — сказал Вольфганг. — «Может, Рита нас заберёт». Они позвонили. Дверь открылась. Молодой человек приветливо пригласил войти. На нём было светло-жёлтое одеяние, волосы были коротко подстрижены, на лбу зелёная полоса. Сначала троица подумала о преждевременной карнавальной вечеринке, но потом они вспомнили, что видели в городе как-то похоже одетых и размалёванных молодых людей. Они ходили всегда группками, монотонно бубнили какие-то сентенции и просили милостыню у прохожих.
В своём собственном доме, как скоро выяснилось, жёлтые унифицированные личности были совершенно другое, чем нищие. Троицу пригласили на простую, но от всего сердца, трапезу, в которой принимали участие около тридцати большей частью молодых парней и девушек, все в жёлтых мешковатых одеждах, и у девушек волосы были коротко подстрижены, на лбу зелёное пятно. Их едва можно было отличить от парней. Вообще они все были похожи друг на друга.
Чёрный мэтр, как был назван с глубоким почтением худой мужчина постарше, вовлёк трёх парней в неторопливую серьёзную беседу.Они касались тем, которые молодыми людьми давно уже не поднимались. Они говорили о смерти и жизни, о Боге и мире. Наконец, чёрный мэтр разрешил им принять участие в «часах погружения».Они с любопытством последовали за ним в тёмную комнату, в которой девушки и парни на корточках плавно раскачивались верхней частью туловища, однотонным повышенным голосом бормотали. Дюжина коптящих свечей расточала со сладким ароматом испарения, оседавшие приятно и тяжело в лёгких.
Трое юношей забыли часы, время, находились вскоре, раскачиваясь и бормоча, в «зале сентенций» и чувствовали себя защищёнными и принятыми в семью. На следующий день чёрный мэтр побудил их остаться на несколько дней, чтобы ближе познакомиться с «домом покоя» и жизнью избранных. Все трое согласились, уже в плену незнакомых впечатлений. Дни превратились в недели, недели в месяцы.
Конечно, автомобиль Вольфганга был полицией обнаружен. Петера, месяцы позже, видели в большом городе, остриженным наголо, в жёлтом балахоне, просящим милостыню. Теперь родители знали, где были их мальчики. Госпоже Монфельд удалось поговорить с Петером. Йохем пришёл даже на один день в маленький к родителям. Но сыновья стали чужими, почти как на расстоянии в густом тумане. Ничего не могло повернуть их с выбранного пути, ни слёзы матерей, ни гнев и беспомощность отцов. От Вольфганга пришла однажды открытка с Дальнего Востока. Привет, заверение, что он нашёл настоящую жизнь.
В действительности эта жизнь состояла из нескольких часов сна ночью, долгих нищенских дней и многочасового бормотания одних и тех же заклинаний: «Харре харр! Правда в глубине». Ни один из «избранных» не оставался один. Всегда они находились в группе на глазах чёрного мэтра. «Они не задумываются», — сказала госпожа Монфельд господину Зебальду. «Так же, как и мы», — ответил тот. «Вы так думаете?» — спросила госпожа Монфельд. «Мы заковали себя в свою работу, в своё дело. Наши мысли только о том, как увеличить доход, как застраховать выручку. Бизнес сжирает наше время. И нас самих». «Я с тех пор, как ушёл Петер, тоже что-то подобное думала», — призналась госпожа Монфельд. «Но как же это изменить?» — вздохнул господин Зебальд. — «Кто прыгает с двигающегося поезда?» «Я бы могла прыгнуть», — сказала тихо госпожа Монфельд, — «так как наш поезд едет в тьму, думаю я»
Три долгих года прошло с тех пор, как ушли молодые люди, как однажды вечером в ту уединённую местность, где стояла в парке вилла, пришёл некий господин Миры. Он устраивал себе каждый год в начале декабря неделю отпуска и странствовал один по миру. Это он делал с давних пор, и борода его уже поседела. Он зашёл этим вечером в парк. Хотя он был опытный путник, его постигла неудача. Он заблудился. Собственно говоря, он хотел только спросить дорогу до селения и попросить свежей воды.
Но всё пошло по-другому. Петер открыл ему дверь. Немного обескураженный видом мужчины в жёлтом одеянии господин Миры представился. Не успел он оглянуться, как сидел среди мужчин и женщин. У чёрного мэтра была температура, и он в первый раз за многие годы отсутствовал. И трапеза получилась немного роскошнее, так как утром вернулся из дальнего путешествия Вольфганг. Наверное, это и было возвращение домой, которое напомнило трём друзьям о прошедших днях, о маленьком городке поздней осенью, об улицах, домах, о людях. «Сегодня пятое декабря», — сказал Вольфганг. — «Раньше к нам, когда мы ещё были детьми, каждый год приходил Святой Николай». Они начали рассказывать. Наконец, Петер спросил незнакомца: «Вы когда-нибудь Святого Николая играли?» Тот кивнул. Они попросили его в этот вечер побыть Святым Николаем. Наконец, он согласился. Они принесли ему красное облачение. Один быстро сделал из золотой бумаги острый колпак. Одну рейку обмотали цветной лентой. Получился великолепный посох.
«Мне нужен крест, который я повешу на сердце», — сказал господин Миры. Но как ни искали его молодые люди, во всём доме креста не нашлось. Тогда Вольфганг сломал две веточки в парке, связал их в виде креста и подал мужчине. В прихожей господин Миры облачился. Потом он вступил в комнату. Он говорил каждому, девушка, парням, долго, преисполненный любви. Они говорили о смерти и жизни, о Боге и мире. Это продолжалось до глубокой ночи. Это был вечер вопросов и ответов, как никогда до этого в этом доме. Казалось, как-будто многие из молодых людей очнулись от долгого сна. Наконец, господин Миры поднялся и хотел снять одеяние.
В этот момент открылась дверь. В проёме стоял чёрный мэтр с лихорадочно красным лицом. Он опёрся о косяк двери. Его взгляд был полн дикого гнева. «Вон!» — заорал он хриплым простуженным голосом. Молодые люди согнулись, некоторые вышли через боковую дверь в «зал сентенций». Громко ответил ему господин Миры: «Я ухожу. Но если кто-то из вас хочет пойти со мной и покинуть этот мрачный дом, то он должен это сделать сейчас». Вольфганг был первым, кто сбросил жёлтое одеяние и большим пальцем стёр зелёное пятно со лба. Петер и Йохен последовали за ним. «Убирайтесь! Вы не были избранными!» — орал чёрный мэтр. Остальные исчезли в «зале сентенций», и из-за двери раздавалось монотонное пение.
Четверо повернулись к дому спиной. Они вошли в парк. На востоке занималось первое мерцание 6 декабря. Это был тот единственный день, в который мужчина вышел из дома в мрачном парке и увёл с собой трёх молодых людей.
Die Geschichte von den drei Schuelern
Автор: Вилли Фэрманн (Willi Faehrmann)
Перевод: Валикова С.И.
0 Комментарии。