Автор: Макс Геррманн-Найссе (Max Herrmann-Neiße)
Перевод: Валикова С.И.
Эти проулки
В проулки эти под собора бденье,
где время затерялось, очажком
вписались бы родные заведенья,
куда спешили вечером тайком.
Входили бы. Звоночка нежный лепет,
а там наверх по лестнице крутой;
дурманя и маня, бросая в трепет,
навстречу запахи волной густой.
Вот девочек по именам сзывает
хозяйка — принимать гостей пора.
От шлёпанцев ступеньки оживают,
поспешно в карты прервана игра,
спугнув кота, вновь граммофон выводит
мелодию, чарующую нас.
Уже, договорившись, кто-то входит
наверх за порцией любви на час.
А я, как собеседник, обожатель,
с незанятыми до утра сидел,
сумбурной жизни тихий созерцатель,
любил их платонически. Удел
их был похож на мой. В обед обычно
к ним приходил, за своего слывя,
поэта дома, жизни, им привычной,
печалью их, заботами живя.
Когда-то было. Под собора бденье
во тьму проулков узких очажком
вписались бы родные заведенья;
хотел бы вновь к ним, в мир, что так знаком.
А здесь: играет детвора невинно,
мамаш степенный разговора тон,
и кавалер простится благочинно
с любимой строго под вечерний звон.
Diese Gassen
In diesen zeitverlornen, engen Gassen,
die unterm Schutz des alten Domes stehn,
würden so gut geheime Stätten passen,
zu denen wir verstohlen abends gehn.
Wir träten ein. Schon rührte sich die Schelle.
Auf steilen Stiegen klömmen wir hinan;
uns schlüge des vertrauten Duftes Welle
absonderlich in ihren schwülen Bann.
Dann hörten wir die Wirtin eifrig rufen
die «Damen» namentlich, uns zum Empfang.
Es klapperten Pantoffel auf den Stufen,
indes die Katze von dem Sofa sprang.
Das Kartenspiel wird willig unterbrochen,
das Grammophon beginnt ein neues Stück,
und hatte man das Nötige besprochen,
verschwand man zu dem kurzen Talmiglück.
Doch ich war nur der stille Zuschaukunde,
der bei den mußgen Mädchen sitzen blieb.
Meist hielt ich aus bis in die Morgenstunde
und hatte alles nur platonisch lieb,
war wohlgelitten, galt als ihresgleichen,
kam oft, wie der Friseur, zum Mittagszeit,
erfuhr von ihren Sorgen, ihren Streichen
als Dichter ihrer krausen Häuslichkeit.
So war es einst. Auch hier in diesen Gassen,
die eng und dunkel hinterm Dome stehn,
würden so gut die stillen Stätten passen,
und wieder möcht´ ich gern zu ihnen gehn.
Nun aber spielen Kinder harmlos Haschen,
die Mütter halten ernst den Abendschwatz,
und ehrbar nimmt beim Glockenschlage raschen
Abschied der junge Mann vom braven Schatz.
0 Комментарии。